Рассматривая нижний фрагмент карты, я обнаружила, что когда-то населенный пункт на территории Новосергиевского района — Булгаковка-носил ранее название Божий промысел. Булгаковку можно найти в составе Покровского района Чкаловской области, она записана там как деревня Булгаково в составе Кувайского сельсовета.Сегодня я напишу о первопоселенцах, купивших земли в товариществе Божий Промысел, отмечу, откуда они были выходцами и представлю лирический образ самих путешественников, волею судеб снимавшихся в конце 19-начале 20 века с насиженных мест.
Образ крестьян, путешествующих в поисках земли в романе Леонова «Русский лес».
Буквально на днях перечитывала классику советской литературы — роман Л. Леонова «Русский лес». Нашла один эпизод, касающийся жизни тех, кто в конце 19- начале 20 веков ехал из центральных и западных губерний страны к нам в Оренбуржье, на Алтай, в Сибирь в поисках свободных земель. Наверное, никто так правдиво как автор не смог бы описать подводу путешественников, вынужденных искать своей доли на Алтае. Наше Оренбуржье также тесно связано с судьбами многих и многих переселенцев. Вот , например, ныне урочище Булгаковка на территории Новосергиевского района. А пока прочтите вместе со мной незатейливый сказ о той далекой теперь уже жизни:
Сбывалась старая вихровская мечта – еще раз прикоснуться щекой к суховатой, вскормившей его груди. С сапогами за спиной, в просолоневшей под мышками рубахе шагал по проселкам и суходолам от света до свету, и, подобно отраженьям в зеркале, одни и те же картины представали ему. Как сквозь полуденные видения, проходил он через невеселые свадьбы или, напротив, оживленные поминки с гульбой наотмашь, – мимо ярмарок с бешеными каруселями и русских пожаров, оставлявших по себе речку слез да горсть золы, – сквозь престольные праздники, драчливые сходы и прочие сборища, где горланит, пляшет, слезами заливается народная душа. Видел нешумную, пугливую детвору, утопленниц в ромашках и растоптанных конокрадов, пучеглазых урядников-стрекачей, мчавшихся под хмельком на мертвое тело, слепцов с гугнивыми преданьями Святославовых времен, кандальников за мирское дело… похоже, вся тогдашняя Россия шла навстречу Вихрову в своей заплаканной красе. И опять на неделю поглощало его огромное, даже без кузнечиков, безмолвие полей. Серый пламень суховея шелушил ему лоб и клин тела в расстегнутом вороте рубахи; тут-то и прилечь бы под хвойными кущами сей знаменитой лесной державы, но, как ни менял направления, все не появлялось спасительного леска на мглистом горизонте.
Глаза уставали быстрее ног. Садился у прохладного болотца с чахлым лозняком, глядел в оконце смуглой воды, где однажды зародилась вся эта незадачливая жизнь и где, верно, и теперь чей-то отважный, незримый глазу праотец в полмикрона ростом переплывал страшный, полуторааршинный океан. Или, задыхаясь от зноя, валился на некошеной пойме, то следя за ястребом в синеве, то разглядывая насекомую мелюзгу в травяных дебрях. Мураши с подтянутыми животами сновали по своим тропинкам, шумели на диких скабиозах шмели, земляные осы тащили поживу к норкам… и студент Иван Вихров спрашивал у них, куда же подевались в этой зловещей тишине истинные хозяева России?
Мерный скрип колес подымал его с лужка. Обоз подвод в пятнадцать двигался мимо; сбоку плелись подобия людей, иные с буренками в поводу, иные налегке, с кнутьями. Уравненные бедой, молодые и старые, они все казались одного гнезда и возраста. То были переселенцы в сытные, приманчивые издали края. Как и положено призракам, шли не подымая пыли, без жалобы и не спеша, в избытке владея несчетным континентальным временем… Шествие начинала и замыкала такая же древняя, из тьмы веков бредущая телега. Вровень с коньком плелся рослый мужик с черными обводьями вкруг глаз и, в голову за ним, небом ему дарованная жена, чтоб было с кем родить сынов, сохой царапать землю, проклинать белый свет; полдень им был темнее ночи. В кузове поверх рухлядишки качался пожелтелый от жизни дед со спящим внучком на коленях… Отвесное солнце палило прямо в горлышко малютке. И оттого ли, что призраки не примечают живых, никто не обертывался на стоявшего при обочине Вихрова, даже дети.
Его самого втягивало в поток, и вот шагал рядом, и тут выяснялось, что все они погорельцы, идут из-под Кадома на привольные алтайские пристанища, что в дороге уж закопали маманю, слава богу отмучилась от своей жизни, что теперь уж недалеко, абы перевалить уральские хребты, а там, коли смилуется господь, рукой подать. «И как пройдете Крестовое село, – наизусть, заострившимися зрачками глядя вперед, читала женщина, – то встренется вам дивная долина вся в цветах, но вы туда не ехайте, а забирайте все влево, на Китай. Тут будут вам и некошеные луга, и нерубленые боры, и полноводные речки с превеликим множеством рыбы и утвы в затонах, а уж клевера-то… – отписывал в том же письме земляк, – осподи, не знаешь, отколь и починать, такие клевера!»
– Смотри, дедка, доедешь ли в такую даль?
– Вот тащуся, – оживлялся тот, соскучась по человечьей речи, – я еще деловой! Ясно, уж хомутишка мне не связать, дровен тоже не обогну, куды. Зато, вишь, колодезник я… и сколь я их, ангел ты мой покровитель, этих самых колодезей в жизни моей ископал, произнести немысленно. У меня, вишь, на воду-то ключик есть. Веди меня под руки в самую что ни есть дикую пустыню, в ледяные края, и я тебе без протайки в снегу указание дам, где заступом вдарить… и выскочить не успеешь, зальешься. Помещик Зверопонтов – не слыхал ли? – на тройке за мной приезжал, веришь ли, в ночное время: «Добудь мне, дедушка Ефрем, той чистородной водицы!» А я знаю зверопонтовску-т усадьбу, камень-бурляк один… из него токмо в бане каменку складать…
– Небось сковородки с ночи расставляешь, по росе признаешь? – догадывался Вихров.
– Зачем, у меня позаветней средствие имеется.
– Уж помолчал бы… истинно как есть безунывное брехло, – в сердцах осаживал его хозяин подводы.
– Все ругается… а мне хорошо, я глухой, не слышу, – подмигивал через минутку дед. – С того и серчает, изволите ли видеть, что ключика ему своего не раскрываю… а куды мне тогда одинокому без ключика-то? Ить не сын, не зять, а везет. Хы, да он и тонуть станет, со мной не расстанется. Вези-вези, не замахивайся, а то помру! – И грозился кривым землистым перстом.
Потом виденье расплывалось пыльным облачком, и Вихров оставался на дороге один со своими мыслями.
Фамилии первопоселенцев, купивших десятины земли в товариществе Божий Промысел.
Так кто же они, эти переселенцы , которые построили, например, Булгаковку ? Хотя вопрос об основании нижеперечисленными людьми все-таки спорный. Возможно, земли были куплены рядом с упоминавшимся еще в 1866 году владельческим сельцом Божий Промысел в Оренбургском уезде. Согласно брошюре О. Г. Бриллиантовой, в Покровской волости Оренбургского уезда было образовано поземельное товарищество Божий Промысел. Сведения о людях, купивших здесь участки земли, содержатся в ГАОО в фонде 14, опись 1, дело 202.
Итак, вот они, эти люди: П. Н. Агаршев, К. П., А. К. Жителевы, К. И. и Н. И. Снегиревы.
Отдельно указанные причисленные к Покровской волости С. Е. Ефимов, Г. А. Иванов, Н. М. Бычков, С. М. Бычков, С. Н. Агаршев, М. И. Зайцев, Ф. Г. Чекмарев, В. В. Семенов, К. А. Семенов.
Также в другом столбце указаны тоже причисленные к Покровской волости Оренбургского уезда П. Ф. Журавлев, И. П. Кондаков, Г. Я. Вакуленко, И. А. Плюшкин, П. Н. Месенгов.
Далее Бриллиантова дает список людей, прибывших из разныз губерний, уездов, населенных пунктов:
Это житель Херсонской губернии Одесского уезда Петровской волости деревни Ново-Григорьевки С. А. Бондарь.
Того же уезда Раснопольской волости деревни Игнатьевки Ф. Л. Стрипчук.
Полтавской губернии Лубенского уезда Стотинской волости деревни Шек А. З. Борисенко.
Из Казанской губернии даже прибывали. Вот, например, М. Ф. Журавлев приехал из Лапишевского уезда Ключишенской волости села Шаршен. Скорее всего, все Журавлевы также оттуда.
Из Херсонской губернии Елисаветградского уезда Вознесенской волости поселка Ново-Григорьевского прибыли В. Ф. Зубавский, Ф. И. Даброжинский, а также отдельно записано, что из Херсонской губернии Елисаветградского уезда Вознесенской волости деревни Ново-Григорьевки ( это, скорее всего, один и тот же населенный пункт) прикупил себе землицы и И. Г. Данишевский.
Из Киевской губернии на новое место жительства подался житель Коневского уезда Полтавской волости и села А. К. Шпак, из той же волости, но поселка Ново-Григорьевского прибыл С. Г. Левицкий, Я. И. Данишевский. Той же волости поселка Ракиевского приехали и основали Божий Промысел А. С. и И. С. Жмурь.
И. наконец, написано, что из Анапаевского уезда Кантикузьминской волости и села приобрели заветные десятины земли в Оренбургском крае И. В. Белоус, а также В. С. Гетдербург.
Относительно Ново-Григорьевки. Обратите внимание, что Бриллиантова О. Г. указывает ее то относящейся к Херсонской губернии Елисаветградскому уезду Вознесенской волости, то к Киевской губернии Коневскому уезду Полтавской волости, но фамилии прибывших в Оренбургскую губернию по этим населенным пунктам одинаковые, вернее, одна одинаковая — Данишевский, возможно, здесь автор напутала с отнесенностью Ново-Григорьевки к волости и уезду. Возможно также, что это два разных населенных пункта. Этот вопрос я не прорабатывала, детально не изучала. Но коль автор, на которого я опиралась, работала в архиве, то, видимо, все там так и написано, как я вам и представила.
С оригиналом работы о крестьянах Оренбургского уезда можно ознакомиться здесь:
http://kraeved.opck.org/biblioteka/kraevedenie/